Rewind: пророчество третьей войны.

Валькирии очень хотелось ответить Джеймсу "да, я знаю", но слова застряли где-то внутри. Нет, на сей раз она действительно верила Поттеру. Она не считала себя гуру этого мира и не думала, что знает своих учеников, как облупленных, но принципиальность Джеймса была его визитной карточкой - он мог не говорить, но если сказал что-то, то отвечал за слова. Но суть даже не в этом, а в том, что он чувствовал к Лис. И эти чувства уже сами по себе были огромной гарантию к тому, что он сделает всё для неё. В этом и был главный просчёт Воландеморта - людям нужно учиться доверять, даже на свой страх и риск, уметь чем-то жертвовать, а не брать неприложные обеты и считать, что ты умнее всех. Так вот, ей хотелось его приободрить, но лицемерное - всё будет в порядке - прозвучало бы глупо и совершенно не в тему. И она просто кивнула ему, уверенная, что он сделает всё, что в его силах, чтобы с Элис всё было в порядке. Валькирия примерно могла себе представить, что сейчас чувствовал ей ученик. Он подошёл к ней, совершенно не сомневаясь, к самой гадкой преподавательнице в штате Хогвартса и просто обнял. Вот так по семейному. Так, как мог бы её утешать, если бы всё сложилось иначе. И она могла бы радостно обнять его на их с Лис свадьбе, и шутливо шепнуть, чтобы не переживал, и Лис не будет играть в сбежавшую невесту. Нет, нет, не думать об этом дне, которого Кира ждала, пожалуй, даже больше чем своё торжество. Хотя о чём речь - ни того ни другого ей уже не дождаться. И она была рада, что они с Уолтом не успели докатиться до семьи, потому, что тогда было бы сложнее. Тогда эти незримые узы рвать было бы ещё болезненнее. Если девушка говорит, что кольцо на пальце ничего для неё не значит - просто не верьте.
Валькирия, сама от себя не ожидая такого порыва, с удивительной для себя готовностью обвила плечи Джеймса руками и зарылась в его плечо. Она не истерила, просто замерла, как статуя. Но как статуя живая, которая тоже умеет чувствать и знает, что такое острая боль в сердце. И он понимал её, потому, что они были пока что в одном положении - в далеке от своих самых любимых глаз. Он был уже не юн, а она - ещё не стара для любви, однако, Воландеморт не спрашивал их, как они хотели рисовать своё будущее, ворвавшись в него со своей костью грубого помола. Такое странное ощущение. Её ученик, совсем ещё юный, это скорее она должна была утешать его здесь и сейчас, она должна была снова быть сильной. Но сегодня, сейчас, она не могла, а слёзы по капле из неё выткали, делая душу немного чище. Но недостаточно для того, чтобы сказаться святой и позволить себе не касаться всей той грязи, что ей предстояло. Но сейчас было спокойно, и это спокойствие много значило для неё, помогало ей обрастать новыми силами. Валькирия, слегка отстранившись, вновь подняла глаза на Джеймса и, немного согнув палец, вытерла слёзы, ощущая, что все её действия смотрятся слегка заторможенными, что, впрочем, неудивительно. Она положила ладонь на плечо Джеймса и, слегка его сжав, снова кивнула ему, чуть заметно улыбнувшись.
Ты главное сам верь в успех, и всё получится.
Наконец, голос вернулся на место. Валькирия вновь обрела шаткую, но такую привычную уверенность в том, что всё идёт правильно, своим чередом. Однако страх теперь будет её верным спутником, но это, по сути, неплохо, потому, что у неё будет время привыкнуть к этому. С души словно пал камень - что же, по крайней мере начало положено. И она понимала, что весь ужас вовсе не в самом факте смерти, а в том, что ей предстоится изворачиваться, словно уж на раскалённой сковородке, перед Воландемортом, возможно унижаться или строить из себя отвратительную притвору. Но главное, что все эти обманки имели смысл. Она смотрела на Джеймса Поттера всё теми же глазами, но новым взглядом. Он рос. И он должен получить свой шанс вырости до конца, возмужать и стать для Лис не просто опорой и поддержкой, а любимым человеком, который получил невозможное счастье просто быть рядом и видеть рядом свою любимую. Очевидно, Кира старела, раз становилась сентиментальной. В последний раз взглянув на Джеймса улыбающимися глазами, она добавила чуть строже, -
Что ж, Джеймс, до скорой встречи на уроке.
И, чуть заметно подмигнув ему - да-да, ему не показалось - Валькирия с достоинством вышла из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь. Она была из тех, кто уходил без шума.
Почему они всё ещё имели право дышать? Потому, что им было, за что сражаться.
/Завершено/