Rewind: пророчество третьей войны.

Я бы ответила сегодня на любой Ваш вопрос. Впрочем, Вы упустили эту возможность.
Она ответила в ответ на его вопрос совершенно невозмутимым вполне себе жизнелюбивым взглядом. Судя по их тонам можно было предположить, что это она сейчас совершило несанционированное вторжение в чужую память, а никак не этот притихший в своём напряжении ученик. Но, как говорится, не верь глазам своим. Валькирия не хмыкала холодно, да и в глазах её не было льда. Можно было даже сказать, что её глаза вежливо и ненавязчиво так смеялись. Потому, что Адрелиан постоянно ждал от неё вовсе не той реакции, которую она собиралась ему продемонстрировать.
А вот угрожать мне не стоит, мистер Честертон. Особенно Вам, ибо моё терпение небезгранично.
Она говорила всё с той же миролюбимостью, хотя каждому, у кого есть хотя бы полглаза, глядя на эту ведьму было ясно, что с такими вещами она не шутит, как не стоит вот так шутить с ней. Однако, её голос вовсе не звучал, как угроза. Потому, что по сути ей было приятно, что есть такой человек, который не боится, возможно, рискнуть многим, чтобы её Лис была в сохранности - только не той он это всё говорит - сказал бы всё это Воландеморту. Кира даже чуть выгнула бровь на эту свою полубезумную мысль - да уж, с Адрелиана ведь не станется устраивать подобные бравады и перед ним. Ценой чему будет не то, что она сейчас сделает, а его собственная жизнь. Хотя нет, он не настолько беспечен. К ней он всё же привык и понимает, наверное, что калечить Валькирия своего ученика себе не позволит, чего не сказать о Воландеморте. Любил ли он Элис? Это волновало Валькирию меньше всего. Её заботил лишь тот вопрос, кого любила её дорогая племянница. Валькирия чуть склонила голову набок, не стирая с лица почти что блаженной улыбки безо всякого яда. Видит Мерлин, он сам её вынудил.
Вы же не думали, что всё будет так просто? Мне совершенно не жаль, чтобы эти воспоминания остались в Вашей памяти - в противном случае я бы их Вам не показала. Однако, пока Вам уже понять, для чего сначала нужно делать, а потом думать. Пусть это будет Вам уроком - никогда не стоит радоваться раньше времени.
С этими словами Кира, которая спокойно наблюдала за тем, как палочка мистера Честертона исчезает в его рукаве, вытащила из полки своего стола волшебную палочку - она сильно сомневалась, что сила заклинания мистера Честертона изменила что-то в её силе, однако, перестраховалась - уж чего-чего, а запасных волшебных палочек в её кабинете было немало. Так что взяла она не свою, что значило как минимум то, что её связь с ядром данного орудия никак не может быть заблокирована. И она, не давая парню опомнится, просто мысленно произнесла, -
Обливэйт.
Заклинание врезалось в голову мистера Честертона на полную силу, она не щадила его. Что-что, а заклинания, все, пожалуй, кроме колдомедицинских, она умела делать просто ювелирно, как говорится, с лёгкой руки, но здесь она специально сделала так, чтобы рука была тяжёлой и он будто бы почувствовал, что память выгрязает огромный червь, прорывающей в ней свои ходы с противным хрустом, так, чтобы было ощущение, что голова разлетиться на тясячу осколков. Она очень быстро отвела палочку от него - не так уж много нужно было там подредактировать, да и её задачей также не являлась его смерть. Закончив свою работу над его ошибками она оставила мальчика в лёгкой туманной растерянности, словно что-то незримое вытянули из него - с тем, чтобы он понимал, что именно сейчас она сотворила, впрочем, копаться в памяти было бессмысленно - она вынула из неё все три воспоминания, даже можно сказать выдернула. Но оставила память о том событии, что он направил свою волшебную палочку с чёткой установкой прорваться сквозь заслоны мыслей учительницы, которых, впрочем, и не последовало. Так что, расслабившись и уверовав в свою мифическую непобедимость, он растянулся на той кочке, что она подставила ему. Пусть помнит, что хотел сделать с мегерой. И пусть знает, что из этого ничего хорошего не получится никогда.
Я никогда в жизни не причиню вред Элис Суттенлей. И сделаю со своей стороны всё возможное, чтобы не позволить причинить ей вред кому бы то ни было. Надеюсь, такой ответ Вас удовлетворит, потому, что он более, чем исчерпывающий.
Её выражение лица сменилось с безмятежного на суровое. Зачем она ответила на негласный вопрос? А почему нет? Если его так беспокоит сохранность Элис, она не видит ничего страшного в том, чтобы утешить его опасения. Однако, от всех его выкрутас у неё заломило виски, как всегда ломило от чрезмерно долгого общения с детьми. И она решительно улыбнувшись, решила непрозрачно ему намекнуть, что пора и честь знать.
А теперь ступайте, мистер Честертон. Вы невероятно меня утомили.
Хотя нет, она не намекала, а говорила прямо и вполне однозначно.
И, кстати. С вопросами относительно отца Николаса попрошу больше меня не тревожить. Да и Вам в это соваться не следует.