Отправлено: 14.12.13 10:58. Заголовок: [02.05.1998 г.] I want to be forgiven

Время действия: 2 мая 1998 (перед битвой за Хогвартс)
Место действия и его примерное описание:
Действующие лица: Гарри Поттер и Джинни Уизли
Ситуация:

цитата:

Almost drowning in a sea of sin Can you ease a pain I feel within? Never meant to cause you trouble Never meant to do you harm

Они снова вместе, впервые за долгое время, ему нужно так много сказать ей, ему нужно успеть получить ее прощение за все то, что он не сделал или сделал неправильно. За все то, что причинило ей боль, хотя он никогда этого не хотел. Стрелки часов тикают, отмеряя последние минуты перед началом битвы, она говорит, что ему пора, что они поговорят обо всем потом, но этого недостаточно..она ведь все еще не сказала "я прощаю тебя".

/ЭПИЗОД ЗАМОРОЖЕН/

 Отправлено: 17.12.13 17:12. Заголовок: Всё было перед глаза..

Всё было перед глазами, словно в туманной дымке совсем недавнего прошлого, от которого его отделял целый мир. Вот он стоит напротив Снейпа, с яростной брезгливостью готовый кинуться на него и придушить, вот профессор Макгонагалл решительно отодвигает Гарри рукой, чтобы с куда более высокомерным презрением утереть этому горе-предателю его длинный нос. Нет, не зря всё же папа и Сириус давали ему пендалей, видимо, недостаточно, раз так и не выбили из его сальной головы дурь. Гарри в эти моменты так ненавидел Снейпа, что готов был орать ему прямо в лицо все те оскорбления, что услышал от Джеймса и Сириуса в его омуте памяти, зная, что ему эти воспоминания причиняют хоть какие-то страдания, хоть что-то бередят в его заплесневевшей прогнившей душе.
Но все эти буквально только что пережитые эмоции у него покрыты какой-то странной дымкой, потому, что в его ушах всё ещё пульсирует пульс, забивший там свою дробь при звуках голоса его врага, которого он себе не выбирал. Чёрт возьми, он ощущал себя Фродо, который устало говорил Сэму, что забыл вкус земленики и шелест травы, а перед глазами стоит только Сауроновское око. Он бы не без понимания пожал руку этому волшебному герою, о котором читал в детстве сказки, даже не подозревая, что кто-то мог уготовить ему кое-что покруче кольца всевластия на его не самые крепкие плечи, которые, однако, эта ноша не раздавила, а лишь закалила их.
Но теперь, это высокий ледяной голос так и стоял его комом в горле, и он продолжал зажимать уши, словно пропуская через себя каждое слово, осматривая в те моменты большой зал его злыми глазами, готовыми уничтожить всё, если он не получит желаемого. Будь Гарри чуть менее искренним и выносливым парнем, вероятно, давно бы потерялся в тех гранях, где начинался он и закончивался Воландеморт, который был теперь в его снах почти каждый раз, и Гарри уже забыл о такой роскоши, как настоящая улыбка от души, да и про то, что у него, в отличие от Лорда, эта самая душа есть, так он умело, даже сам того не зная, калечил её своему созданному самим врагу.
Как же Гарри осточертели эти крестражи, глаза бы его их не видели, они словно обжигали ладони, и пальцы невольно нащупали прожёный медальоном Слизерина след. Для Редла не было ничего святого, даже ту вещь, что была связана с женщиной, которая его родила, он опошлил. Но мог ли так винить его Гарри, мама которого отдала за него жизнь, в то время, как мать Реддла отдала свою за несчастную любовь к мужу, наплевав на сына. В то время, как папа Гарри защищал семью, отец Тома равнодушно от своей семьи отвернулся. Но, пройдя школу дядюшки Вернона, Гарри мог с толком сказать, что это ни черта не оправдание, а просто попытка себя пожалеть.
Гарри затрясло, словно в лихорадке, и он, прижавшись к ледяной стене, бестолково обхватил себя руками, даже не обращая внимания, что очки съехали по переносице вниз. В его голове пролетали воспоминания Воландеморта, что он разделил с ним в Годриковой Впадине.
Его отец, храбрый и обречённый, глядящий на него безумными глазами и выкрикивающий одно заклинание за другим, его мать, кричащая имя мужа так, что у Гарри едва не стыло сердце, как и кровь в жилах. Он, наверное, понимал, что чувствовал Джеймс, и с тем же остервенением кинулся бы на Воландеморта, закрывая Джинни от его ударов, пока может дышать, но каково было им обоим знать, что и он, их сын, обречён. Как бы ему хотелось сказать, что они оказались хотя бы в этом неправы, хотя зачем, если верить Воландеморту, он намерен был отправить Гарри прямо к своей семье.
Он уже смутно догадывался, что не справится с ним в прямом бою, когда у него нет его волшебной палочки, которая каким-то невероятным образом прыгнула выше своей головы и отразила его атаку тем летом. Чья-то ласковая рука едва заметно коснулась его плеча, но он, ощутив тепло, распахнул глаза. Ну конечно же, Джинни, которая решительно встала впереди него ещё пару минут назад, когда слизеринцы хотели поступить, как вполне благоразумные люди и сдать его. Да он бы сам с ними пошёл, вместо того, чтобы снова усесться тут на пол, но так уж вышло, что не от них, а от него зависела безопасность мира. Но, очевидно, они были тугодумами вроде дядюшки Вернона, который решил, что Гарри спит и видит, как бы доживать свой век в том доме, где прошло его блин счастливое детство, да и вряд ли бы хоть что-то ёкнуло в сердце у дяди, если бы он подумал, что у Гарри будущего может и не быть, не говоря уже о догадках, связанных с его видениями глазами Воландеморта, о которых и помыслить было страшно.
Джинни, его любимая девочка, которая не может понять, почему, раз уж он тут валяется без дела, не может ради приличия поваляться в её ногах. А Гарри не может даже поднять на неё взгляд, представляя, сколько горестей причинил той, что любит, и не может вот так запросто ей сказать, ты же понимаешь, что он меня не отпустит, и я должен сделать так, чтобы ты не была в самом пекле рядом со мной, так что всё, на что он способен, так это растянуть виноватую улыбку на губах и позволить себе впиться в неё отчаянным влюблённым взглядом.

 Отправлено: 17.12.13 21:57. Заголовок: Hold on This may hur..

Hold on
This may hurt you when I tell you of the truth
It's true
The only fault I'll take from you is how to run from what you wish to keep

«Отдайте мне Гарри Поттера...и никто из вас не пострадает.»
Она не помнила ни своих мыслей, ни своих чувств в этот момент, только инстинкт. Подсознательное желание встать на защиту, закрыть собой. Все это неосознанно, автоматически, будто этот страх его потерять уже настолько глубоко в ней, что она готова стать его щитом, только бы уберечь его. Она смело смотрит в глаза слизеринцам, что стоят подле нее словно хищники, готовые накинутся при первой же возможности. Но они не почувствуют слабость, не ощутят страх, потому что их нет, ничего из этого просто не существует для нее сейчас. Она загораживает его собой и лихорадочно ищет его ладонь, чтобы впервые за долгие месяцы переплести пальцы, чтобы вновь почувствовать в себе ту смелость, что она успела почти потерять в его отсутствие в море отчаяния и безысходности, ставшие частыми гостями в виду всего того, что им приходилось переживать в последнее время. Переживать без него.
Она не знала где он был и что делал, какие трудности и преграды преодолевал, и как справлялся, в то время как они едва ли проходили через меньшее. Она подобно всем остальным не знала о нем ничего последние несколько месяцев. Также как и все. Будто никогда не была среди тех, кто заслуживал знать, хотя бы жив ли он. Будто это не было тем, на что они так надеялись, отчаянно сопротивляясь этим новым порядка Кэрроу: получая все новые и новые извращенные наказания за отказы наставлять друг на друга палочки, впиваясь ногтями в ладони, в бессильной ярости смотря на боль близких, до крови закусывая губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу истерики, сломленных чувств. Золотое трио, пришедшее сюда менее получаса назад едва ли могло представить себе Хогвартс таким, каким он был весь этот год. Но их ли в этом винить? Они делали все ради того, чтобы это прекратилось. Не только то, что происходило в стенах старого замка, но и за его пределами. Но иногда делая что-то по-настоящему важное, мы совсем забываем о том, что кроме высшей цели все еще есть что-то более приземленное, что-то нуждающееся не в защите, но в надежде. Что-то в основе того Эвереста, на который они пытались взобраться в попытках дотянуться до спасения. Они были этой основой. Теми, кто готов был стать его глухой обороной, кто готов был бросаться под палящие лучи заклинаний вперед него, только бы знать, что он жив, что он все еще является их надеждой. Вот почему им было так важно знать о нем хоть что-нибудь за эти долгие, почти бесконечные месяцы, пока его разыскивали по всей стране, а в газетах то и дело появлялась ложная информация о его гибели, вот почему силы и надежды угасали с каждым днем, потому что все происходящее было сильнее веры в то, что он все еще борется и они должны бороться вместе с ним. Что он не сбежал, не исчез, не попал в капкан. Они держались, как могли, подбадривая друг друга привычными и уже не казавшимися неловкими словами утешения. И эта сплоченность была тем, что помогало им выживать...вот только и место в этой «основе» не было и не стало по-настоящему ее местом в этой войне.
Да, она боролась вместе со всеми, да она постоянно утверждала, что они не должны сдаваться, потому что это во благо Гарри и высшим целям. Да, она первой лезла на баррикады, хотя у самой внутри не было ни грамма той уверенности, которой видели в ней остальные. Внутри лишь завывали холодные ветры отчаяния, превращая все ее надежды в перекати-поле.
Она не была частью основы, потому что не делала из него знамя победы, не видела в нем ключ к спасению, не цеплялась за него как за последнюю надежду. Для нее он был мальчиком-которого-она-любила-больше-жизни. Мальчиком, на чью защиту она встанет, не задумываясь и не ища повод, не потому что он Избранный, а потому что просто не может поступить по-другому.
И поэтому сейчас она стояла перед ним и не отступила бы ни за что на свете. Но бороться не пришлось. Не в этот раз. Профессор Маккгонаггл взяла все в свои руки, и они получили десяти минутную передышку. Несколько минут перед тем, что потом назовут Финальной битвой. Ведь они не пойдут на поводу Лорда, ни за что не отдадут ему Гарри. С них действительно хватит. Они будут сражаться, так как умеют и столько сколько смогут.
А пока она хватает его за руку и утягивает в одну из ниш, где они могут скрыться от чужих глаз. И время будто замирает, отодвигая общую суматоху на второй план. Она не знает, что хочет сказать, что она вообще может произнести вслух. Она не понимает, что с ней происходит, она ведь так счастлива, что он жив, но его присутствие почему-то почти болезненно для нее. Она поднимает на него глаза, дрожащими пальчиками проводя по его щеке. Она хочет подобно остальным почувствовать надежду, но вместо этого чувствует боль. И страх. Боязнь снова его потерять, как и сотни раз до этого. И к ней снова, навязчиво возвращаются это мысли о том, что несмотря на то, что он делал для других, она не может простить того, чего он не сделал для нее. Не может сделать этого даже сейчас. Будто так было легче, словно эта обида была ее защитой от страха потери.
- Посмотри на меня, - просит она, видя, что он все еще сверлит взглядом пол. Ей кажется, что причина в том, что он думает, что в готовящемся противостоянии есть его вина, что они просто не понимают величины угрозы. Но она не понимает, что правда в том, что если он чувствует вину, то не только за это.
- Гарри, всем наплевать на его угрозы. Мы будем сражаться. И ты в этом не виноват, просто пришло время. Просто..- она вздохнула, - никто не отдаст тебя ему. Я не отдам.