Rewind: пророчество третьей войны.

Я не понимаю, да. Ты расскажешь мне, Джей. Когда будешь готов.
Нил чуть повёл плечами, которые в силу их ночных посиделок и массовых возлияний уже не были столь безупречно прямыми - сейчас он мог позволить себе немного сгорбиться, чего, признаться, не приходило ему в голову сделать довольно давно, как и всё прочее, что он относил к категории человеческого. Голос Нотта, затянувшегося неизвестно - какой - там - по - счёту сигаретой звучал не вопросом, а утверждением, не безразличным, а каким-то закономерным, на его губах даже дрогнуло какое-то странное выражение, описать которое было бы очень непросто. И так считал он не оттого, что был настолько самоуверен - хотя, безусловно, этого не отнять, или же считал, что так располагает к доверию. Просто он знал, что однажды Джейс скажем ему, что конкретно таким тяжким грузом легло на его плечи. Но сейчас было не то утро, не то время и не то место, только и всего. Как и Нильс, наверное, сейчас не был готов поделиться тем, что наболело каким-то паршивым пульсирующим нарывом где-то в глубине души, которая, между прочим, имеется и у таких, как он. Однако, он оценил то, что Поттер не пытается нарисовать поверх болезненной реакции мину "в моей жизни всё тип-топ". Как-то всё так странно, так непонятно к чему менялось между ними, словно повязывая ребят невидимыми нитями. Нотт затянулся как-то особенно страдальчески, а черты его лица обострились. Казалось, даже его кожа немного побледнела. Почему-то от того, о чём сейчас так пространственно говорил Поттер, по нему прошёлся холодок. Что-то слишком мерзкое, что могло бы вот так сильно его надломить. Это очень легко справиться с надломом для окружающих, и чертовски трудно - для себя. Уж Нил то знал это не понаслышке. И не стряхивал сейчас пепел на пол только потому, что не сорить же им в своём жилище - которым в последнее время стала эта библиотека.
Не пробовал. Но...я не знаю, Джеймс, на самом деле не знаю. Никогда в жизни мне ещё не было так сложно сделать шаг вперёд. Потому, что он для меня кое-что значит. Но я рад, что ты это сказал.
Голос Нила звучал резко, но он в принципе не умел и не любил говорить мягко или как-то с робостью - да и кого он бы пытался обмануть? Верит он в него? Забавно. Никогда Нотт не думал, что воспримет это как-то иначе, нежели сарказм, и уж тем более, что это будет служить для него своеобразным толчком. Мерлин, как ему было сложно думать об Ольге. Никогда в жизни он не заминался в отношении девушек, если ему хотелось что-то сказать, говорил, если ему хотелось, чтобы она заткнулась, он её затыкал. Он мог, словно демон - обольститель, очень проникновенно заглядывать в глаза, словно читая самые сокровенные мысли, чуть небрежно облокотившись на стену и загораживая проход, он мог просто не обращать внимания, хотя прекрасно всё замечал - кто там за ним наблюдает украдкой и замирает в виду того, что его фигура замаячила где-то в конце коридора. Но ему это было неважно, ему не нужно было собирать вокруг себя клуб фанаток, да и не тот у него был характер, чтобы к нему вот так запросто вообще решили бы подойти. Но с Олей всё складывалось иначе. Он не мог её прочитать, он не мог просчитать свои действия, и не мог просто не предавать им значения, потому, что впервые в жизни он не хотел отпугнуть от себя девушку. И не хотел приманить. И даже не просто хотел её. Он хотел ею затягиваться, как сигаретами, без которых уже давно и прочно не представлял ни своих будней, ни выходных. Нильс блаженно привалился к стене, буквально в неё вдавливаясь и закатал рукава некогда белоснежной рубашки почти по локоть. Да уж, прибавит он домовым эльфам работы - ну хоть одно благое дело и от него. Усмешка.
В состоянии передвигаться? Я вроде как заново обрёл эту удивительную способность к прямохождению. И нам лучше убраться отсюда сейчас. А то старушку, наверное, инсульт разобьёт. А мы не можем так жестоко поступить с Филчем и оставить его без единственной женщины, которая тащится от его швабры.
Нильс призрачно усмехнулся, кое-как поднимаясь и немного поморщившись, попытавшись отряхнуть полы своего некогда с иголочки пиджака, сейчас отчего-то заляпанного мелом. Мда, видел бы его братец, отправил бы в прачечную прямо вместе с пиджаком. Он машинально провёл по своим волосам, ожидая, что там осела какая-нибудь свойственная исключительно старинным библиотекам вековая пыль. И решительно протянул Джеймсу руку. Нил не шутил - им стоило делать ноги, потому, что мадам Пинс была на подходе. Он всегда чуял людей. Но ведь сейчас не об этом, верно? Ведь это совсем другая история.